„Я, гражданин Великого Советского Союза, верный сын героического советского народа, клянусь, что скорее умру в жестоком бою с врагом, чем отдам себя, свою семью и весь советский народ в рабство коварного фашизма. Если же по моей слабости, трусости или по злой воле я нарушу эту свою присягу и предам интересы народа, пусть умру я позорной смертью от руки своих товарищей“.
После занятия области немцами в отряд стали приходить бойцы и командиры, попавшие в окружение. Энкаведисты опрашивали их и передавали в трибунал, имевшийся в отряде. В большинстве случаев трибунал приговаривал переданных ему бойцов и командиров к расстрелу.
Отделение немецких егерей в горах Кавказа.
Многие из них, не выдержав враждебного отношения партизан, пытались бежать, но эти попытки были сопряжены с большим риском: пойманных расстреливали. Только за первые два месяца (сентябрь и октябрь 1942 г.) расстреляли более 50 человек, попавших к нему в отряд и пытавшихся уйти.
В сентябре 1942 отряд напал на станицу Махошевскую, известную еще до войны своими антисоветскими настроениями и встретившую немцев как союзников и освободителей.
Гриненко расстрелял на площади старосту, бывшего коммуниста, выбранного старостой исключительно за свою, всем известную, честность и искренность. Затем расстреляли захваченные полицейских и жителей, которые открыто выражали свои антисоветские настроения. Затем комиссары отряда выступили с речами, предложив молодым идти в партизаны. Все те, кто категорически отказался, были отобраны и тут же, на станичной площади, расстреляны. Захватив имевшиеся на складе запасы продовольствия, партизаны погрузили их на подводы и ушли в лес…» (В. Батшев. Партизанщина: мифы и реалии).
А вот как действовал отряд «Анапа-I» из соединения Егорова:
«Со своей новой базы на реке Темная Гостагайка (…) партизаны этого отряда до ноября (1942 г. — М.П.) смогли провести всего две операции — взорвали мост в станице Анапской и дважды в районе станицы Натухаевской закладывали мины на горной дороге, редко использовавшейся немцами» (Там же, с. 235).
Конец был примерно один и тот же:
«Тем временем Егоров реорганизовал оставшиеся у него силы — порядка 260 человек из первоначально находившихся в этом районе 500 партизан. Он приказал уклоняться от столкновений с немцами и их союзниками и проводить рейды небольшими группами. (…). Пока Егоров был способен контролировать подчиненные ему силы, уровень дезертирства был относительно низким; когда же группы отделялись, у их членов сразу возникал соблазн вернуться к „мирной гражданской жизни“» (Там же, с. 239).
Каковы же результаты всех этих предприятий?
«Нет свидетельств того, что партизанам когда-либо удавалось создавать серьезные помехи немецким приготовлениям к боевым действиям или их операциям. (…).
Утверждения советских источников о достижениях партизан выглядят фантастичными и явно вызывают сомнения. Согласно одному из них, партизанский отряд из Краснодара численностью 60 человек (якобы один из лучших) за период с августа 1942 года по февраль 1943 года причинил немцам следующий ущерб: было взорвано 16 локомотивов и 392 железнодорожных вагона с войсками или с оружием и боеприпасами; уничтожено более 40 танков и бронемашин, 36 тяжелых орудий, более 100 легких орудий и минометов; 113 автомашин и грузовиков, более 100 мотоциклов с колясками, взорвано 34 моста… более 8000 фашистов были убиты или тяжело ранены (Игнатов Н. с. 275).
Уничтожение одним отрядом того, что составляет целую немецкую дивизию, явно является преувеличением, противоречащим однообразным немецким донесениям о крайне низкой эффективности действий партизан» (Армстронг, с. 269).
Детально рассмотрев действия советских партизан на Северном Кавказе, американские исследователи сделали следующие выводы:
«Советское партизанское движение провалилось не только в Карачае, но и во всем Ставропольском крае. Согласно подписанному Сусловым отчету…, датированному 28 декабря 1943 года, из 59 районов края партизанские отряды создали только 40 районов. В этих 40 отрядах числилось 2011 человек…
Из 834 человек, ушедших в горы, 235 человек дезертировали еще до прихода немцев. К концу августа, лишившись продовольственных баз, перешли за перевал, погибли в боях и пропали без вести 294 человека, в горах остались действовать лишь 205 человек. До 22 ноября 1942 года действовало только 3 отряда… Остальные 11 отрядов распались в основном в конце августа, а отдельные — в середине сентября.
Личный состав оказался плохо подготовленным к партизанской борьбе в горных условиях, „комплектовался поспешно и без проверки каждого в отдельности, часть людей, принятых в отряды, оказались нестойкими, отдельные — предателями. Предатели и трусы оказались даже среди командного состава партизанских отрядов“. Командир Зеленчукского партизанского отряда Л. при первом же выстреле впал в панику и призвал прекратить сопротивление, после чего отряд благополучно разбежался по лесам.
А комиссар Черкесского городского партизанского отряда П. на второй же день после занятия немецкими войсками Архызского ущелья бросил отряд на произвол судьбы и ушел за перевал. Комиссар Изобильненского отряда В. также оказался изменником и перешел на службу к немцам. Отряд был полностью разгромлен, командир отряда Чвикалов погиб. Комиссар Молотовского (Красногвардейского) отряда П. „добровольно перешел к немцам и стал работать агентом гестапо по борьбе с партизанами, оставшимися в тылу у немцев коммунистами. Перешел к немцам Кочкаров, работавший в качестве заместителя сводного штаба по разведке. Он активно помогал гестапо в разгроме партизанского движения в горах“» (Армстронг, с. 228–230).
Иными словами — полный крах!
«Партизаны» Калмыкии
Как уже сказано выше, Калмыцкая АССР — это огромная степь между Волгой, Каспийским морем, Ставропольским краем, Ростовской и Сталинградской областями. С лета 1942 по начало 1943 года она представляла собой фактически «бесхозную» территорию.
Здесь советское командование использовало тактику заброски на формально оккупированную территорию специальных диверсионных групп с последующим возвращением их на свои базы. Например, в ноябре — декабре 1942 года была проведена операция по проникновению нескольких сотен «партизан-диверсантов» (по немецким оценкам от 400 до 800 человек) из района Астрахани в сектор между реками Кума и Маныч и далее к западу.
«Эти группы, по всей видимости, были хорошо подготовлены и вооружены, а также разбиты на роты и взводы, имевшие политруков. Учитывая то, что оборонялся этот сектор лишь небольшим количеством немецких войск (которые были сильно рассредоточены), отрядами коллаборационистов и несколькими подразделениями двух казачьих частей (из соединения „атамана Панвица“ — М.П.), вряд ли стоит удивляться, что партизанам легко удалось проникнуть в этот район и, по существу, беспрепятственно передвигаться по территории в сотни квадратных километров» (Армстронг, с. 248–249).
Применение именно такого метода вызывает недоумение. Ведь в регионе практически отсутствовала линия фронта, поэтому не было нужды в «просачивании» мелкими группами, тем более что они не имели конкретных целей, что хорошо видно по их последующим действиям. Все ограничилось декларацией «железных» задач, которые отряды все равно не могли решать, так как в регионе отсутствовали опорные пункты противника и транспортные магистрали, а совершать дальние рейды в направлении Ставрополя они физически не могли. На практике вся «партизанская борьба» свелась к банальному грабежу калмыцких селений и угону скота.
Советские отряды имели плохо подготовленный командный состав, как правило, присланный из Центральной России. Вот отрывки из дневника (найденного американцами среди трофейных германских документов) «начальника разведки» одного из отрядов: