Однако немецкое командование, несмотря на имевшийся уже в 1942 году опыт успешных операций (уничтожение дорогобужско-ельнинских партизанских зон, действия 11-й полевой армии в Крыму), далеко не сразу осознало, что для достижения значительных результатов необходимо применять против партизан значительные силы. Понимание этого факта пришло к ним только весной — летом 1943 года:
«Начальник СС и полиции в Белоруссии бригаденфюрер СС Курт фон Готтберг на совещании в Минске 10 апреля 1943 года признавал: „Ошибки, допущенные нами в борьбе с бандами, заключались в том, что мы пытались обеспечить спокойствие, находясь в гарнизонах (опорных пунктах), в то время, когда держать эту страну в покое можно, только постоянно преследуя врага, нападая на него и уничтожая“…» (Соколов, с. 188).
«Большинство немецких исследователей согласны, что (…) единственным способом совладать с ними /партизанами — М.П./ путем военных действий являлось проведение крупномасштабных антипартизанских операций с последующим введением в очищенные от партизан районы крупных контингентов тыловых войск охраны.
Но необходимых для таких действий войск всегда не хватало. В силу ряда обстоятельств немцы были вынуждены концентрировать свои войска вдоль основных линий коммуникаций даже после того, как им самим стало ясно, что справиться с партизанским движением путем подобной оборонительной тактики невозможно». (Армстронг, с. 172).
Блиц-допрос пленного партизана.
Поэтому немецкий автор Э. Миддельдорф не прав, когда заявляет:
«Для борьбы с партизанами немецкое командование выделило примерно 50.000 человек из состава охранных частей, почти полностью укомплектованных личным составом старших возрастов или другими категориями военнослужащих, не подготовленных к ведению борьбы с партизанами» (Армстронг, с. 117).
Механизм заблуждения прост: он ошибочно квалифицировал дивизии охраны как антипартизанские подразделения. Между тем, эти дивизии находились в районах своей дислокации вне зависимости от того, имелись ли там партизаны. Они охраняли тыл, пребывая на одном и том же месте, у них кроме партизан хватало забот, многие их части никаких партизан в глаза никогда не видели. Выдумки немецкого историка дополняет российский:
«Кстати, к выделенным против партизан 50 тыс. немецких солдат надо прибавить значительно большее количество бойцов коллаборационистских формирований, задействованных в борьбе с партизанами, а также солдат союзных с Германией армий, которые считались недостаточно боеспособными для борьбы на фронте с Красной армией. Так, в 1943 году борьбой против партизан в полосе группы армий „Центр“ было занято около 100 тыс. немцев и их союзников, включая коллаборационистов. Кроме того, в прифронтовой полосе при проведении крупных карательных операций против партизан дополнительно бросались одна-две дивизии регулярных войск, а не ограниченно годных тыловиков» (Соколов Б.В., с. 117–118).
«П.К. Пономаренко после войны утверждал, что всего в боевых действиях против советских партизан… противник использовал 55 охранных полков, 206 отдельных охранных батальонов, 34 полицейских полка, 115 полицейских батальонов, 1 кавалерийскую бригаду жандармерии, 1 полк полевой жандармерии, 38 отдельных моторизованных жандармских взводов и ряд других подразделений. Все это было эквивалентно 20 дивизиям. Кроме того, для действий против партизан привлекалось до 30 дивизий противника. Отсюда Пономаренко делает вывод, что всего партизаны сковали около 50 дивизий немцев и их союзников. Будто бы только на Украине с начала войны и до 1 октября 1944 года партизаны сковали 786 тыс. немецких солдат и офицеров. Звучит внушительно. Но надо иметь в виду, что все перечисленные силы действовали против партизан отнюдь не одновременно. В среднем же за 1942–1944 годы советские партизаны вряд ли имели против себя силы, эквивалентные хотя бы 10 вражеским дивизиям» (Армстронг, с. 130–131).
Все же действия немцев постепенно претерпели существенные изменения. Если в 1941–1942 гг. они стремились просто загнать партизан как можно глубже в лес или рассеять — в расчете на то, что через некоторое время, особенно после падения Москвы, партизаны сами собой ликвидируются, то к осени 1943 года тактика изменилась:
«…Цель состоит не в том, чтобы изгнать партизан из укрытий, а в том, чтобы их уничтожить… Полный успех будет обеспечен тогда, когда удастся совершенно неожиданно для партизан окружить, а затем прочесать район, который находился под их контролем или куда они незадолго до этого проникли. Но следует иметь в виду, что внешнее кольцо окружения должно быть достаточно плотным, чтобы с самого начала окружения предотвратить возможность просачивания отдельных групп или прорыва крупных подразделений партизан. Кольцо окружения необходимо последовательно сужать либо путем планомерного продвижения со всех сторон к центру кольца окружения, либо… путем оттеснения противника к какому-либо заранее подготовленному укрепленному рубежу, усиленному использованием естественных препятствий, например реки. Затем крайне важно вытеснить партизан из заболоченных лесов на открытую местность» (Соколов Б.В., с. 204).
Далее мы рассмотрим — в качестве примеров — четыре крупные антипартизанские операции.
«Коттбус» («Cottbus»)
Осуществлялась на протяжении месяца (с 20 мая по 21 июня 1943 г.) в Бегомльском, Лепельском, Плещеницком, Холопеничском районах — против бригад «Дяди Коли», «Железняк», имени Кирова, Чашницкой, «Дубова», «Народные мстители», «Штурмовая», а также отрядов «Смерть фашизму», «Гвардеец», «За Родину». Основной целью являлась ликвидация Борисовско-Бегомльской партизанской зоны.
Для устройства «котла» планировалось использовать район Домжерицких болот восточнее реки Березина, где обычно укрывались отряды Борисовско-Бегомльской зоны (на это отводилось 10 дней). Планировалось также прижать партизан Полоцко-Лепельского соединения к Западной Двине и там уничтожить. Отдельными задачами явились восстановление дорог Минск — Витебск, Докшицы — Лепель и очистка от партизан берегов реки Березины.
Операцией командовал бригаденфюрер СС Курт фон Готтберг, сформировавший боевую группу. Группа наступала со стороны Борисова, Минска, Докшиц и Лепеля. Главный удар наносился в сторону Бегомля.
Группа «Норд» генерал-майора Дормагена (2-й полицейский полк, три отдельных охранных батальона, средства усиления) наступала на Пышно — Зарубовщину, чтобы замкнуть окружение с севера.
Группа полковника Кицеля наступала от Борисова, осуществляя прочесывание вдоль берегов Березины. Группа подполковника Дирлевангера наступала на Бегомль со стороны Минска и Плещениц. Группа подполковника Клупша наступала из Долгинова.
Со стороны Докшиц вдоль дороги на Лепель двигалась бригада Гиль-Родионова, а с нею два отдельных полицейских батальона СС. «Родионовцы» шли навстречу группе «Норд» (Дормаген) до Березино (северного), чтобы совместно восстановить и защитить дорогу Докшицы — Лепель. 2-му гренадерскому полку поручили отлавливать прорвавшихся партизан.
Фронтовые резервы и два артиллерийских полка блокировали дорогу Лепель — Борисов, обстреливая лес в районе озера Палик и Домжерицких болот.
В ходе операции были задействованы из резерва еще два десятка различных частей. Общая численность группировки достигла 14 тысяч человек.
Тактика немцев строилась на действиях двумя эшелонами: первый осуществлял сплошное прочесывание и наводку артиллерии, танков и авиации на партизан; второй представлял собой подвижные группы преследования.
Бригада «Железняк» для противодействия противнику выдвинула 1-й и 5-й отряды в район Докшиц, 2-й — к Плещеницам, 3-й — в сторону Борисова, 4-й — к Долгинову, 6-й и 7-й (последний взаимодействовал с бригадой «Дубова») в направлении Лепеля. Подвижный резерв бригады (автоматчики, конница, батарея артиллерийских орудий) располагался в районе Бегомля.